Имя Вадима Мулермана — исполнителя хитов «Трус не играет хоккей», «Хмуриться не надо, Лада» — мало что говорит современным меломанам. А в 60-х оно гремело на весь Союз, его пластинки продавались огромными тиражами, а на концерты ломились толпы поклонников. А в 70-х он исчез – сначала из телеэфира, а вскоре прекратил и гастрольную деятельность. Говорили, что он эмигрировал из страны из-за проблем то ли с законом, то ли с коллегами по цеху… Вадим Иосифович побывал в столице Башкирии, где, по его словам, ему «хотел бы проработать последние годы жизни».

 

«Я мог попасть в тюрьму, но меня уничтожили как артиста»

 

– Вадим Иосифович, вы ведь были невероятно популярны в советские годы, а потом в какой-то момент потеряли эфиры…

– Это не я потерял, потеряли меня. Дело в том, что председатель госкомитета по радио и телевещанию Сергей Лапин был ярый антисемит. Тогда он уволил 400 человек, только потому, что они были похожи на евреев. А я осмеливался петь еврейские песни. И Лапин стал вырезать меня из всех телевизионных передач. Я позвонил его секретарю, чтобы выяснить причину. Трубку взял сам Лапин. Если честно, я был не готов к разговору, но все-таки задал свой вопрос. Он сказал: «Вы можете петь еврейские песни в Израиле». При чем тут Израиль? Я гражданин России! Еще он поинтересовался, от кого я узнал о запрете на свои песни. Я ответил: «Если я скажу, вы его завтра уволите». А он: «Раз вы не называется имя, это шантаж. Я с шантажистом разговаривать не хочу». Я ответил: «А я не хочу разговаривать с фашистом!». Это была моя последняя фраза.

– Как хватило смелости так говорить со всесильным телечиновником? 

– Да, я мог попасть в тюрьму. Но он предпочел уничтожить меня, как артиста, как сегодня происходит с Макаревичем. После этого Лапин приказал размагнитить все мои записи, стер все, что мог. А мне тогда было 33 года. И теперь, когда меня приглашают на телепередачи, ищут мои съемки, а их найти невозможно. А потом меня стали давить коллеги, потому что мне аплодировали больше, чем им.

— А правда, что к этой травле был причастен Иосиф Кобзон?

– Не может быть, а точно! Он просто подонок. Обиделся, что я женился на его бывшей жене, певице Веронике Кругловой. Знаете, как случается в актерских семьях? У меня умерла первая жена, и я решил, что надо устраивать свою жизнь, мне нужны дети. Она родила мне дочь Ксению.

И Круглова, и сам Мулерман сегодня вспоминают, что сошлись не по любви – оба оказались наедине с непростой жизненной ситуацией. Вероника потеряла ребенка от Кобзона и со скандалом оставила певца, который поклялся ее «смешать с дерьмом». И действительно: Круглова вспоминала, что после «мерзкого» развода «заявки на концерты в одночасье прекратились». А Мулерман похоронил первую супругу — диктора харьковского ТВ Иветту Чернову, которая скончалась от рака в 26 лет. И хотя прожил он с Кругловой 20 лет, но оба считают тот брак ошибкой. Мулерман называет бывшую супругу «властной и себялюбивой, ревновавшей к сценическому успеху», а она его «непростым» человеком, который изменил ей с подругой. Якобы это предательство и заставило ее принять непростое решение развестись. Но к тому времени обоим супругам сломал карьеру мстительный Кобзон.

— Самое страшное, что Кобзон и Пугачиху подговорил против меня, — продолжает Мулерман. — Как могла Алла поверить такому подонку?! Этот трепач просто выдумывает и высасывает из пальца все, что ему хочется.

– Говорят, что Алла Борисовна сама отлучила от сцены многих своих конкуренток…

– У меня к Пугачевой особое отношение. Она очень талантливая. Я не знаю, кто ее подзуживал, но она поверила сплетникам, которые обвинили меня, что я сдал органам взяточников из «Росконцерта». В конце 70-х на замдиректора «Росконцерта» Иваненкова написали заявление музыканты разных коллективов, которым не выплачивали вовремя зарплату. Речь шла о взятках за организацию концертов. На Иваненкова завели уголовное дело и посадили. Но я к этому никакого отношения не имел. Просто среди этих музыкантов было два бывших участника моего коллектива. Поэтому везде писали: «музыканты Мулермана». Так вот когда Алла меня увидела, сказала: «Как ты мог!» Но всю эту «контору» открыл Кобзон – давал взятки миллионами, тысячами, а сам спрятался за бедных музыкантов. Бог ему судья.

 

«Лещенко поет мои песни, а ведь я еще не умер»

 

– Чем занимались, когда вас запретили показывать на телевидении?

– Работал в разных точках Советского Союза, в таких местах был, где вообще нога человека не ступала. Ездил куда угодно, даже к белым медведям. Только фирма «Мелодия» выпускала мои записи, потому что там командовал не Лапин, а Екатерина Фурцева. Она любила меня, Магомаева, была очень хорошим человеком. Можно сказать, она вообще спасла всю нашу эстраду. Хотя на нее в свое время многие перли, а потом поняли, что она была действительно умная, мудрая женщина. Она сказала: «Мулермана не трогать, пока я жива». А потом взяла и умерла через три года. А после ее смерти началось…

– Как пережили то время?

– Тяжело. Кобзон перекрыл мне все: телевидение, города, только потому, что он захотел. И многие мои любимые партнеры, например, Володя Макаров, не пережили этого. Валера Ободзинский просто сложил лапки. Кобзон угробил столько жизней! Мы ему мешали, потому что популярность у нас была в десять, а то и в сто раз больше, чем у него. А я раньше занимался спортом, поэтому выдержал и остался жив, хотя схватил инфаркт, потом инсульт. На меня он наткнулся, но я сказал: «Тебе не удастся меня уложить». Во-первых, я занимался классической борьбой, а во-вторых, я выдержал эту подлость. А остальные слабые ребята оказались.

— Правда, что многие коллеги считали, что вас уже нет в живых? 

— Когда меня приглашают в телепрограммы, они мне так и говорят. Вот, например, Лева Лещенко запел «Трус не играет в хоккей». Я ему звоню, говорю: «Лева, я ж еще не умер, почему ты этим занимаешься». Я помню, был случай, когда песню в исполнении Леонида Утесова переписал Владимир Трошин, которому предложили сделать новую запись для фильма «Свинарка и пастух». Я Володе Трошину так и сказал: «Какое ты имел право наносить старику такую рану?». И когда Утесов узнал, что его песню переписали, он предложил: «Если вам не нравится старая запись, я запишу ее заново». И записал отлично. Трошин потом извинился за это перед Утесовым. Так что я еще жив и пока, слава богу, выхожу без палочки на сцену.

— Откуда черпаете силы?

— Работа меня поддерживает, хотя на хорошее самочувствие похвастаться не могу. Мне ведь 76 лет исполнилось — дольше не живут, только Владимир Михайлович Зельдин. Ему 99, но у него нет такого количества врагов, как у меня.

– Почему в начале 90-х решили уехать в Америку? Решили скрыться от недругов?

– Когда страна начала разваливаться, я получил приглашение от американцев возглавить детский музыкальный театр для русскоязычных во Флориде. Работать там было очень комфортно — мне сразу дали помещение. Но это была не моя публика, хотя я много выступал и для наших эмигрантов, и для американцев. Я советский певец, певец Советского Союза.

Интересно, что бывшая супруга Мулермана Вероника Круглова уже 23 года живет в Сан-Франциско: когда певец сделал приглашение для их общей дочки в страну, с ней в Америку перебралась и мама. Сегодня Круглова замужем за бывшим одесситом, а дочь учится в High School. Примечательно, что сам Мулерман не планировал так долго задерживаться в Штатах – поехал на юбилей к другу-композитору, и там ему пришло известие, что его брат болен раком. И певец решил вылечить его в Америке, но когда родственник прибыл из Харькова, бороться с болезнью было уже поздно. Пытаясь спасти брата, Мулерман влез в долги, ему приходилось даже таксовать.

— Но потом у меня случился инфаркт, и я вернулся домой. Но не в Москву, а в город, где я родился, в Харьков. В Москве меня никто не ждал – я остался без жилья, — признается Мулерман. — Пока я 12 лет работал в Америке, квартиру, которую я не у государства взял, а на которую работал всю жизнь, Вероника Круглова продала по подложным документам. Кобзон помог продать. Судиться? Я выиграю суд, но не переплюну по деньгам ни Кобзона, ни того нефтяного магната Слуцкера, что купил квартиру. Так я оказался на Украине.

 

«После Януковича Украине не до культуры»

 

– Считаете себя гражданином мира? 

– Считаю. Другое дело, гражданам мира квартиру не дают. Вот Депардье дали в России и квартиру, и земельные участки, и ресторан. Пожалуйста! А кто он такой для российской публики? Никто! Может, мне бы и дали, но я не умею просить. За другого просить пойду, но не за себя. Считаете нужным — дадите, не считаете – обойдусь.

— Как складывалась ваша карьера в соседнем государстве?

— Меня хорошо приняли — я был советником губернатора Харьковской области по культуре, создал детский театр, собрал потрясающий коллектив, который успешно гастролировал и по Украине, и по России. Наш слепой артист Ваня Ганзера стал победителем конкурса «Голос страны». А потом пришла новая власть в лице Януковича, все разбежались, новые богачи забрали помещение, начали все ломать.

— А после майдана как изменилась жизнь? 

— Когда Януковича сбросили, стало еще хуже. Новая власть ничего не может сделать, Янукович ограбил всю страну. Во всяком случае, видно, что Украине сейчас не до культуры. Но ведь даже во время Второй мировой войны звучала музыка. Сердца людей остаются верными музыке, люди хотят жить в мире. Я не совсем согласен с новым руководством страны, которое не уделяет этому внимание. Потому не хочу больше работать в Украине, где разогнали мой театр. У нас было много хороших ребят, а сейчас остался костяк, пять солистов, которые очень здорово поют вместе. Я поддерживаю с ними связь. Возможно, на этой основе я создам новый театр. Я же остался без ничего: записи уничтожены, в Харькове — квартира жены и ее родителей. У меня фактически нет денег, я на полном нуле. Знаете как — сегодня я гожусь, а завтра могу и не сгодиться.

Несмотря на все эти жизненные тяготы, Вадиму Иосифовичу повезло не остаться одному и снова обрести семью: с нынешней женой Светлана они познакомились в самолете. Молоденькая стюардесса и понятия не имела, что один из пассажиров – известный в прошлом певец: Мулермана запретили на ТВ в 71-м – за год до рождения Светы. Но 33 года разницы не мешают семейному счастью – у супругов две дочери – 16-ти и 11-ти лет.

– Младшая – пианистка, лауреат трех международных конкурсов. Старшая мечтает стать ветеринаром. Я надеюсь, что смогу их как-то пристроить в России, чтобы им ничего не угрожало, — размышляет Мулерман. — В Харькове хотя и спокойно, но что будет – неизвестно. Люди все в напряжении. Положение очень сложное. Кто первым выстрелит? Я считаю, что бы сейчас ни происходило на Украине, кто бы ни был виноват, нельзя было натравливать один народ на другой. Кто виноват, не знаю. Знаю одно: Россия процветает, а Украина дохнет. И никакая Америка или Европа их не спасут, потому что все развалено. Денег в стране нет.

– Нужно ли артисту высказывать свою гражданскую позицию?

– Нет. Потому что его потом можно будет по-разному трактовать. Пусть этим занимаются политики. Когда мне задают вопросы про сегодняшнюю ситуацию, отвечаю, что не знаю, на чьей я стороне. Для меня русские, украинцы, белорусы – одна семья. То, что сейчас натворили – другой вопрос, пусть разбираются политики. Артисты не должны вмешиваться. Любое выступление можно перекрутить как угодно. Взять Макаревича. Я не понимаю, почему к нему такое отношение. Что он такого плохого сделал? Захотел выступить перед беженцами. Он же не громит Россию, не выступает против нее. Он любимый руководитель «Машины времени», а его хотят лишить звания. Какая разница, сколько у него орденов или грамот. Знаете, в Москве сейчас за звание не платят, народный ты артист, не народный. У нас Володя Высоцкий, Валера Ободзинский умерли незаслуженными артистами. Что, их меньше знают и любят?

– Вам эта травля не напоминает советские времена?

– К сожалению, да. Сейчас возвращается много плохого. Я не знаю, чем занимаются те, кто сидит в Думе. Вот Кобзон много говорит, но ничего хорошего для культуры не делает — только под себя гребет. Он молчал, когда выгодно было. И его совершенно заслужено не пускают в Америку. Его давно не надо было никуда пускать. А что он натворил, знаю только я и все, кто пострадал. Почему нужно артисту влезать в это? Он должен заниматься тем делом, которому учился. А чтобы сидеть в госдуме, совсем не обязательно быть политиком.

— С какой страной сегодня связываете свои творческие планы?

— Пока не решил — хочу предложить свои идеи в России, Белоруссии. Обоснуюсь там, где будет самая комфортная обстановка для творчества. У меня большой опыт, я руководил тремя театрами – в Америке, Москве и Харькове, по образованию – режиссер музыкальных театров. Есть предложения для Башкирии — может быть, здесь это кого-то заинтересует. Впервые я побывал в Уфе в 68-м году. И вот сейчас я снова у вас. Последние свои годы жизни я проработал бы в Уфе.

Источник: http://www.mkset.ru